16 мая 2025 года в Стамбуле состоялись первые за три года прямые переговоры между Россией и Украиной. Несмотря на сдержанные ожидания, стороны достигли конкретных договоренностей, включая обмен военнопленными и обмен телами погибших, что стало первым гуманитарным прорывом с 2022 года. Однако структурные противоречия и геополитические интересы третьих сторон оставляют вопрос о долгосрочном урегулировании открытым.
Ключевые договоренности и их контекст
Обмен пленными и телами погибших
Стороны согласовали обмен военнопленными по формуле «1000 на 1000», а также передачу тел погибших: Россия передала 909 тел, Украина — 34. Этот шаг, по мнению экспертов, имеет символическое значение, демонстрируя возможность диалога даже в условиях продолжающихся боевых действий. Сергей Ознобищев (ИМЭМО РАН) назвал это «первым позитивным шагом, меняющим атмосферу», но подчеркнул, что до реального перемирия «еще долгий путь».Переговоры на высшем уровне: запрос и осторожность
Украина официально запросила прямые переговоры между Владимиром Зеленским и Владимиром Путиным, на что Россия ответила уклончиво — «приняла к сведению». Глава украинской делегации Рустем Умеров подтвердил готовность Киева к такой встрече, однако состав российской делегации (Владимир Мединский, Михаил Галузин и др.) вызвал сомнения в ее полномочиях. Николай Топорнин (МГИМО) отметил, что участники «не обладают правом принимать судьбоносные решения», что ставит под вопрос серьезность намерений Москвы.Процедурные договоренности
Стороны договорились представить детальные предложения по прекращению огня для дальнейших переговоров. Мединский, однако, отверг идею перемирия до завершения боевых действий, сославшись на исторические прецеденты (Вьетнам, Корея), где «война и переговоры шли параллельно».
Роль третьих сторон: Турция, США и ЕС
Переговоры в Стамбуле стали многоуровневой дипломатической игрой с участием ключевых игроков:
Турция выступила не только площадкой, но и медиатором: до переговоров Зеленский встречался с Эрдоганом в Анкаре, а трехсторонние сессии (Украина–США–Турция и Россия–Турция–Украина) подчеркнули ее роль как нейтрального посредника.
США сохраняли дистанцию, но их влияние ощущалось. Госсекретарь Марко Рубио заявил, что «прогресс возможен только после встречи Трампа и Путина» 610. Сам Трамп, завершая турне по Ближнему Востоку, допустил звонок Путину, заявив: «Мы должны встретиться» 5. Однако отсутствие в Стамбуле высокопоставленных американских дипломатов (наблюдателем выступил Стивен Уиткофф) и замена опытных переговорщиков на политиков без экспертизы по России (Марко Рубио, Майк Уолц) снизили эффективность их участия.
ЕС в лице Макрона, Стармера и Мерца координировал санкционное давление, угрожая ограничениями против «теневого флота» и «Северных потоков» 1. При этом европейцы, по оценке Вадима Козюлина (Дипакадемия МИД РФ), «не готовы к уступкам, которые Россия считает необходимыми» для прекращения огня.
Анализ перспектив: почему переговоры — лишь начало
Технические и политические барьеры
Даже при согласии на перемирие стороны не смогут избежать споров о его условиях. Россия настаивает на заморозке не только боевых действий, но и поставок западного оружия, мобилизации и логистики ВСУ 1. Украина и ЕС, в свою очередь, требуют вывода российских войск с «оккупированных территорий». Кроме того, отсутствие механизмов мониторинга (например, международных наблюдателей) делает любое соглашение уязвимым для срыва.Роль лидеров: Зеленский vs Путин
Запрос Киева на прямые переговоры президентов — попытка перенести диалог на уровень, где возможны стратегические решения. Однако Путин, судя по составу делегации, сохраняет тактику «управляемой эскалации», используя переговоры для легитимации текущего статус-кво. Как отметил Топорнин, Москва «ждет выполнения задач СВО», а не компромиссов.США: между давлением и прагматизмом
Трамп, несмотря на риторику о «мире через две недели», избегает прямых обязательств. Его заявления о возможной встрече с Путиным — элемент давления на Киев, вынуждая Зеленского идти на уступки. Однако, как показал пример Стива Уиткоффа, американская команда уступает российской в дипломатической подготовке, что снижает их эффективность.
Выводы: диалог вопреки противоречиям
Стамбульские переговоры подтвердили, что даже в условиях войны стороны способны находить точки соприкосновения в гуманитарной сфере. Однако их успех в стратегическом плане зависит от двух факторов:
Готовность Запада к пересмотру подходов. Санкции и военная поддержка Украины, по мнению Москвы, лишь затягивают конфликт. Без учета российских условий (включая безопасность Крыма и Донбасса) переговоры останутся формальностью.
Личная вовлеченность лидеров. Встреча Путина и Зеленского (или Трампа и Путина) могла бы стать прорывом, но пока обе стороны избегают рисков, связанных с публичными уступками.
Как отметил Козюлин, сам факт, что «стороны не обменялись обвинениями», уже можно считать успехом 1. Однако превратить этот успех в устойчивый мирный процесс смогут только конкретные действия, а не дипломатические декларации. Пока же Стамбул остался символом осторожной надежды, но не переломным моментом.